«Какой вуз нужен России?»

 Ведущий : Тирский Владимир Викторович

 Вводный доклад : Гладких Борис Афанасьевич

Томск, 21 ноября, 2009 г.

 

Б.А.Гладких. Сейчас только ленивый не говорит о Болонском процессе. Как мы знаем, Болонское соглашение было подписано в 1988 году, главным следствием которого явилось обсуждение задач и путей формирования к 2010 году Европейского пространства высшего образования. Но в России, по большому счету, этот процесс еще и не начинался, постоянно шли разговоры, стоит ли вообще присоединяться к этому Соглашению. Сегодня вроде уже никто и не спорит о его необходимости. Полагаю, что сторонников процесса больше, чем его противников.

Под Болонским процессом понимают все что угодно, идет постоянная подмена понятий, его обвиняют во всех смертных грехах, к которым он не имеет никакого отношения.

Если рассуждать строго, то рамки Болонского процесса ограничены рамками отношений между вузами и рынком труда и между вузами в процессе академического обмена. В болонских встречах преподаватели не принимают участия, там собираются только министры образования. Болонское соглашение представлено шестью направлениями, которые хорошо известны, они не касаются учебного процесса вуза. Вуз может на внутреннем уровне  учить как учил; что касается внешнего уровня, существуют некоторые ограничения.

Должна быть двухуровневая система (бакалавриат, магистратура), двухуровневые учебные планы. Как вводить эту систему, принять единую систему академических кредитов,  вообще говоря, вторичное дело. Но если подойти к этому процессу более широко, то внешние параметры Болонского процесса будут достигнуты тогда, когда в вузе определенным образом будет организован учебный процесс. Двухуровневая структура образования неизбежно приведет к двухуровневому учебному плану,  в котором все взаимосвязано. Эти учебные планы нормально взаимодействуют при асинхронном учебном процессе; асинхронные же учебные планы эффективно реализуются при введении кредитной системы, при введении расширенной шкалы оценивания знаний. Ну а самое главное то, без чего любые инновации теряют смысл, - это смена парадигмы образования – переход от образования к обучению. То есть Болонский процесс, в широком смысле, - модернизация нашего образования, творческая адаптация международного опыта функционирования высшей школы в рыночных условиях. Именно в этом смысле понимание сущности Болонского процесса поможет нам в модернизации высшей школы.

Никто не спорит, что советская система образования была действительно лучшей, но она была приспособлена к старой плановой социалистической системе народного хозяйства.

При смене социально-экономической формации мы неизбежно воспринимаем современную рыночную систему и, никуда от этого не уйдешь, будем воспринимать ту систему образования, которая в этих рыночных условиях формировалась и развивалась на протяжении столетий, идеально к ней адаптировалась.

Я всегда привожу пример: растения, выросшие в разных концах земли и в разных климатических условиях, неизбежно походят друг на друга. Поэтому и наша система образования, ее формы и структура безусловно начнет походить на западную. Я готов отстаивать точку зрения, что основная польза от мероприятий Болонского соглашения состоит не в формальном выполнении его условий, а в том, что мы модернизируем систему российского образования, сможем повысить его качество и эффективность. Думать, что наши студенты тысячами поедут учиться и работать за границу, по-моему, нелепо. Точно так же не следует предполагать, что к нам хлынут иностранные студенты. Мы в основном учили и будем учить своих студентов.

Для того чтобы отладить новые механизмы, во многом заданные западной моделью образования, в ТГУ начался эксперимент. Был выбран небольшой по численности студентов факультет информатики, деканом которого я был 18 лет. В 2005 году на основе решения Ученого совета ТГУ о начале эксперимента была создана группа под моим руководством. Проработав год, группа разработала Положение о проведении эксперимента на факультете информатики ТГУ, которое было введено в действие 1 сентября 2006 года. Студенты набора 2006 года начали учиться по-новому. Поскольку это Положение имеет много инноваций, мы специально подготовили комментарий к нему. Это комментированное положение раздали студентам и преподавателям для внесения изменений и замечаний к нему. Кстати, количество замечаний было несущественным, то есть оно доказало свою работоспособность.

Каковы основные принципы нашего положения?

Первый принцип мы условно назвали принципом безопасности. Поскольку объектом эксперимента являются живые люди, то главное – не навредить. Это главный принцип и девиз нашего эксперимента. Мы знаем, что такое эксперименты в образовании, поэтому необходимо постоянно отслеживать все, что происходит, знать мнения участников эксперимента, необходима обратная связь, быстрая реакция и т.п. Постоянно идет анализ общественного мнения.

Второй принцип я условно назвал принципом компромисса. Дело в том, что эксперимент идет на одном факультете, нет действующего, как принято говорить, правового поля. Кстати, во время эксперимента мы что-то меняем в Положении. Но в каких пределах возможны эти изменения, каковы рамки этих изменений?

Естественно, мы не можем нарушать действующее законодательство, как бы мы этого ни хотели и каким бы устарелым это законодательство ни было. Мы также ограничены Уставом университета, всеми положениями которого руководствуются Ученый совет и ректор ТГУ. Так вот. На специальном заседании Ученый совет принял решение о том, что ректору ТГУ делегируется право принимать какие-либо решения, касающиеся нашего эксперимента, но не выходящие за рамки Устава университета. Это существенно влияет на организацию учебного процесса и оказывает неоценимую помощь в проведении эксперимента на нашем факультете.

Реформа российского высшего образования направлена и на изменение нашего специфического менталитета, связанного с образованием. Это очень трудно, это меняет всю систему мотивации.

С.И. Ануфриев.  Борис Афанасьевич, у меня два вопроса. Первый: что реально показал ваш эксперимент? Второй: как действует ваша система, являясь элементом традиционной системы образования?

Б.А. Несколько лет назад о многих вещах я говорил в будущем времени: вот наше положение, вот мы его разработали, вот будем его внедрять. Теперь я могу говорить о многих вещах в прошедшем времени или в настоящем. Во-первых, система работает. Все инновации: академическая кредитная система, балльно-рейтинговая система оценивания, индивидуализация учебных планов – оказались работоспособными. До 30% студентов уже работают по индивидуализированным учебным планам,  а будет, наверное, еще больше. Но многое определяется нашими материальными возможностями: нужны аудитории, преподавательские кадры.

Второе. Возможно ли вписать эту систему в каком-то компромиссном варианте в уже существующую? Думаю, да. Если это можно сделать на одном факультете, это, тем более, можно сделать на уровне всего вуза.

В.П. Андреев. Хотел бы сначала обозначить отношение к Болонскому процессу, а потом перейти к самому вопросу. Законодательство принято, и мы обязаны его выполнять. А теперь вопрос. Скажите, пожалуйста, какова сейчас на вашем продвинутом факультете учебная нагрузка и какова она на западе?

Б.А. С точки зрения содержания образования ничего не изменилось: как мы учили, так и учим. И какие бы нам ни выдумывали стандарты чиновники, нам лучше знать, чему и как учить надо учить студентов и что поменялось в содержании образования. А вот нагрузка на преподавателя изменилась: стало больше нагрузки по контролю знаний при том же штате преподавателей. Ничего страшного не произошло, поменялись только формы организации учебного процесса.

В.П. Объем часов увеличился до 960? Было 700 часов, стало 960?

Б.А. Откуда вы взяли эту цифру – 960 часов? Я этой цифры не знаю. Я 30 лет проработал зав.кафедрой, 18 лет – деканом и этой цифры нигде не видел, нигде в законе ее нет.

М.Н. Суровцова. В законе есть. Вы зря это говорите.

Б.А. Нигде ее нет.

М.Н. В законе об образовании сказано – не более 900 часов в год.

Б.А. Каких часов?

М.Н. Не более 900 часов. Там не говорится каких на одного  преподавателя.

Б.А. В законе много чего написано. Какие часы имеются в виду? Аудиторные?

В.В. Тирский. Не будет никаких часов, их не должно быть в принципе. Сейчас 480 часов дается на физкультуру, а кредитов всего  два. Это совсем другое измерение предмета по сложности. Не в часах дело, а в разных предметах по трудоемкости. У вас все замечательно, вы позволяете студентам учиться дольше в зависимости от способностей, но как вы ладите с военкоматом?

Б.А. Мы этот вопрос вынесли за скобки. Что касается военной подготовки, я не знаю и знать не хочу, что это такое. Это личное отношение конкретного студента к воинской обязанности. Единственное, что мы делаем, – по просьбе военной кафедры выделяем для наших студентов день для занятий на военной кафедре.

В.В. У вас на факультете эксперимент идет нормально. Кто-нибудь в университете следует вашему примеру?

Б.А. К нашему эксперименту в университете очень пристальное внимание. Многие факультеты начали использовать академическую систему кредитов, но о массовом использовании говорить пока рано.

С.Л. Сокольников. У меня вопрос о будущем эксперимента. Сейчас у вас по индивидуализированным планам обучается 30% студентов. Впишетесь ли вы в существующую систему, когда по таким планам  будут обучаться 100% студентов?

Б.А. Будут проблемы, связанные с материальной базой.

С.Л. Пойдете ли вы до конца, когда у вас будут эти 100%?

Б.А. Во-первых, у нас будут ограничения. Во-вторых, когда выработаем ресурсы, мы скажем, что не можем сейчас обучать по данной системе.

В.В. Насколько студент свободен в выборе предметов?

Б.А. Сейчас это ограничено логическим изучением курса. Студент может выбрать курс, если он изучил курсы-предшественники, которые обязан был изучить, прежде чем выберет другой курс.. Это первое. Второе связано со статусом студента: бюджетный – небюджетный. Студент-бюджетник обязан выбрать все «критические» дисциплины, иначе он не сможет повышать свой академический ранг. Других ограничений нет. Опять же этот наш менталитет: у нас студент не привык быть активным участником учебного процесса.

В.П. Андреев. У студента нет мотивации.

Б.А. Совершенно верно, поэтому у нас есть понятие «рекомендуемые дисциплины», есть стандартный учебный план и, по умолчанию, есть две недели до начала семестра, когда студент может индивидуализировать свой учебный план. Если он не заявил о своих пожеланиях, он считается обучаемым по стандартному учебному плану. 70% студентов обучаются по стандартному учебному плану, как правило, не от хорошей жизни. Студент начинает индивидуализировать свой учебный план, выстраивать свой график, когда он что-то не сдал.

В.В. А не бывает ли перебора по предметам? У вас есть «критические» обязательные дисциплины, без которых не переводят на следующий курс. А если студент набирает «некритические» дисциплины и переваливает за лимит, это как-нибудь влияет на его процесс обучения?

Б.А. Если студент может за них заплатить, то ничего страшного. А что касается бюджетников, что-то я не припомню ни одного студента, который выбирал бы себе такое количество дисциплин. Другое дело, если студенты хорошие, они учатся у нас сразу на нескольких факультетах, они в этом смысле перебирают, но они вышли за рамки нашего факультета. Это традиционно для западного вуза, там студенты приходят учиться не на факультет, они выбирают курсы из общевузовского справочника. У нас есть блестящие студентки, одна учится дополнительно на экономическом факультете, другая – на факультете иностранных языков. Для них, я думаю, нужны особые правила, существующая система не подходит. Естественно, на нашем факультете для них будут созданы все условия.

В.В. У  вас был выпуск по этой системе?

Б.А. Сейчас пятый курс доучивается по старой системе, и пойдет пятый курс по эксперименту.

В.В. Тот, кто самый старательный, кто набрал больше дисциплин и смог больше изучить, то есть самые талантливые и умные, больше платят?

Б.А.  Нет. Во-первых, самые старательные и умные давно ушли с платной формы на бесплатную форму обучения. У нас не хватает студентов для того, чтобы занять бюджетные места, потому что они двоечники. Мы не можем не выполнивших учебный план перевести или оставить на бюджетном обучении. Там есть определенные ограничения, поэтому на старших курсах есть вакантные бюджетные места при наличии опять-таки плана. Мы с удовольствием переведем талантливого студента на бюджетное место, но таких студентов не хватает.

В.В. С Вашей точки зрения, в чем преимущество двухуровневой системы перед традиционной, одноуровневой?

Б.А. Двухуровневая система позволяет индивидуализировать образовательную систему. Наша традиционная пятилетняя система была рассчитана на очень длинный список конкретных специальностей. У нас их было 750. Возьмем технические вузы. Например, инженер-электрик по работе с напряжением до 1000 вольт – это одна специальность, инженер-электрик по работе с напряжением от 1000 до 2000 вольт – другая специальность и т.д. После распределения выпускник вуза должен был встраиваться, как шестеренка, в производственный цикл при плановой системе народного хозяйства. Человека настраивали на работу в конкретном месте. Когда плановая система рухнула, то почти 75% специалистов работали не  по специальности, полученной в вузе. В наших вузах есть пятый курс, курс специализации. Назовите мне человека, который работает по своей специальности, полученной в вузе. Таких, наверное, в России нет. И получается, что пятый курс у нас пропадал, то есть пропадали все спецкурсы, разработанные для  получения специализации.

В.В. Пятый курс у нас пропадал и дорого обходился государству.

Б.А. Да, дорого обходился государству. Посмотрите на востребованность и невостребованность. Загляните в аудиторию 5-го курса любого хорошего  вуза, вы студентов там не увидите, они давно работают. А если они работают, значит, они востребованы. И пускай работают. А те, кто уже созрел для образования, пускай продолжают свое образование в магистратуре. Недаром концепция life long learning  значит образование в течение всей жизни. Двухуровневое образование – это часть системы многоуровневого образования. Сейчас в Болонском процессе она не двух-, а трехуровневая система. И VHD понимается не как научная работа, а как чисто квалификационная степень образования.

Вопрос из зала. Что значит, по-вашему, переход от образования к обучению?

Б.А. В настоящее время образовательная  парадигма исходит из того, что активную позицию занимает преподаватель. Есть учебный план, есть программа; студент сидит и в лучшем случае открывает рот, куда ему это складывают. Это не  образование, а преподавание.

О.М. Бабанская. Как изменилась и изменилась ли оплата на вашем факультете?

Б.А.  В прошлом году все образовательные учреждения перешли на новую систему оплаты труда, в том числе и университет. В основе этой системы лежит базовая оплата и всякие доплаты. Доплатная часть зависит от результатов труда работника образования. Доплата в нашем университете делится на две части: университетская и факультетная. Разработано положение, разработана шкала оплаты. За конкретный результат работник получает определенную сумму, например за опубликование статьи в ваковском журнале, за защиту диссертации и т.п. Вы знаете, как рассчитывается ваша заработная плата? Я не знаю, потому что в один месяц получаю больше, в другой меньше. Те результаты, что не учитываются на университетском уровне, но важны для факультета, нужно учитывать на уровне факультета. Система получения доплат на факультете еще недоработана, но проект стимулирования уже есть.

Давайте продолжим разговор о реформе нашего высшего образования. Как я уже говорил, с точки зрения содержания учебных программ ничего не изменилось. Бакалавры, конечно, более предназначены для практики. А магистранты - это лучшие студенты, из них вырастут будущие ученые, преподаватели. На западе в некоторых вузах есть две магистратуры: научная и практическая. Может быть, и у нас такое будет, так называемый магистерский специалитет. По крайней мере, разговор об этом уже идет.

С.И. Ануфриев.  Вы затронули хорошую тему, тему  студенческой науки. Мне недавно довелось работать в составе комиссии по оценке претендентов на губернаторскую стипендию. У одного претендента, студента третьего курса, было 26 публикаций. И это считается нормой. Когда у студента полтора десятка публикаций и многие работы похожи друг на друга, это не только разбазаривание ресурсов, в том числе полиграфических, но, главное, это эрозия нравственности, это развращает студентов.  В следующем году студенты без публикаций не будут участвовать в конкурсе, они будут считаться неперспективными для науки. Но никто меня не убедит в том, что студент, написавший три хорошие статьи, уступает тому, кто написал сорок.

М.Н. Суровцова. Наша правовая секция была объединена с экономической, так как участников прибыло значительно меньше, чем ожидалось. Все доклады вызвали интерес, бурно обсуждались.

В.В. Какие проблемы Вы выносите на обсуждение круглого стола?

М.Н. Проблемы все те же: можно ли ЕГЭ считать удачным экспериментом? Как готовить из студентов будущих бизнесменов? Как они должны вписаться в систему?

Б.А. Здесь выступали в защиту ЕГЭ, приводили аргументы. Поступление в вузы иногородних студентов увеличилось в два раза. Только одна эта цифра оправдывает ЕГЭ. Это значит, что в элитные вузы попали студенты из глубинки.

В.В. Некоторые считают, что потраченные на ЕГЭ деньги -  выброшенные деньги. А на комиссии, которые создавались в школах ежегодно, деньги не шли ? А комиссии разве не создавались так, чтобы школу показать очень хорошо, а не так, как она реально выглядит на российском уровне?  Вчера на «Эхе Москвы» обсуждали ЕГЭ и пришли к выводу, что его надо сохранить, но сопровождать обычными экзаменами. Не надо «натаскивать» на ЕГЭ, чтобы показать результат, а надо улучшать содержательную сторону обучения. В наших же школах как учили, так и  учат, и будут учить.

Вернемся к теме нашего круглого стола «Какой вуз нужен России?».  Александр Викторович на вчерашнем пленарном заседании сказал нам, какие они бывают: большие, маленькие, ведомственные, корпоративные, высокорейтинговые, безрейтинговые. Самый высокорейтинговый вуз России, МГУ, попал в третью или  четвертую сотню международного рейтинга. Этим результатом МГУ недоволен, предлагает составить свой, российский, рейтинг.

М.Н. С вузом-то это напрямую и связано, потому что, если в вузы будут приходить такие абитуриенты, кого мы будем учить?

В.В. Об этом речь и шла. Если содержательной стороне обучения отдать приоритет, раскрыть ее, то ЕГЭ сдадут, и не только ЕГЭ, потому что будут иметь знания.

Вопрос из зала. Вот тут можно поспорить. Приведу пример. Когда победителей и призеров всероссийских олимпиад попросили написать новые тесты, естественно, добровольно, никто их них не справился с заданиями. Сам по себе ЕГЭ неплох, но наше министерство образования думает иначе: не сдал ЕГЭ – не годен, недостоин продолжать обучение!

А.В. Шеслер. Уважаемые коллеги, позвольте высказаться не только как педагогу, но и как представителю правоохранительных органов. Есть мнение, что ЕГЭ изменит вектор коррупции. Так вот, ЕГЭ этот вектор коррупции уже изменил. Деньги, которые брали преподаватели вузов, ушли в школы. У нас в Тюмени резко повысилось благосостояние учителей. Они стали приобретать иномарки, дачные участки и т.п. Ситуацию на Северном Кавказе мы знаем. Откуда основная часть этих «высокоинтеллектуальных» будущих студентов? Оттуда. Вы думаете коррупция в вузах исчезла? Все знают, что в каждом вузе есть коррупционный клан. Эти кланы сейчас затаились. ждут первой сессии. И Северный Кавказ к этой сессии тоже готовится. Есть информация, кому, как и сколько платить. Механизм преступления «дал-взял» скрыт, жертвы нет. Существуют различные способы дачи взяток, даже самые экзотические.

Что касается ЕГЭ, то социологи давно отмечают недостатки этого метода. Я вспоминаю анекдот о студенте кулинарного техникума, который прочел в своей жизни два произведения – «Муму» и «Анну Каренину» -  и до сих пор не помнит, в каком из них Герасим под паровоз свою собаку бросил. Это то же самое, что и  считать Конституцию источником уголовного права. Об этом спорить можно часами.

Теперь об инновациях, результатом которых стал процесс отчуждения преподавателя и студента. Особенно этому способствует дистанционное обучение. Балл при таком методе повышается сразу. Все понятно: электронная почта, Интернет, готовые курсовые, дипломные  и т.п. Скажите, многие  ваши студенты самостоятельно пишут свои работы? Если 5-10%,  уже отлично. Владимир Викторович 30 лет назад преподавал у нас уголовное право. Так он до сих пор помнит, за какой партой сидел Шеслер, Филимонов и другие студенты. Просто мы всегда посещали его лекции, еще были индивидуальные занятия, консультации. Никаких «автоматов» мы не получали. Тирский и его коллеги знали каждого студента в лицо. А сейчас? А сейчас блочно-модульная система, при которой   преподаватель тратит все больше времени на заполнение «бумажек». Вводят рейтинговую оценку труда преподавателя. Да , преподаватель – личность творческая. Раньше, в советское время, были жесткие требования к преподавателям высшей школы: чтобы стать доцентом, доктором наук, требовалось определенное количество статей, методических разработок и т.п. Почему сейчас большой удельный вес в труде преподавателя занимают всякие «бумажечки»? Да потому , что существует целая структура, которая должна все это контролировать. Вчера в беседе с В.А. Уткиным, директором ЮИ, мы говорили об огромном управленческом штате в его институте (6 замов и 30 в управленческой структуре), который не занят подготовкой кадров. В вузах создаются учебные управления, а если их мало, то учебно-методические управления, управления по качеству образования. В результате мы готовим управленцев, а не специалистов. В итоге, «заражаясь» инновациями, мы забываем о главных субъектах образовательного процесса: студент – преподаватель. Вот в чем суть проблемы. Кстати, переход к балакавриату снижает учебную нагрузку преподавателя. Профессия – вузовский преподаватель -  станет редкой и ненужной, так как есть информационное пространство: хочешь – изучай, хочешь- фильмы смотри. Уникальная система «студент - преподаватель» разрушается на наших глазах.

В.В. Кромер. У меня есть предложение: в 10-11-х классах ввести 4-6-часовой курс «шкалирование результатов ЕГЭ». Если школьники познакомятся с этим курсом, не возникнут проблемы с пониманием того, почему они получили именно такой балл.

К.Н. Свидерский. С образованием действительно играют в прятки. Сегодняшние выпускники школ – дети времени, которое создали мы. Образование не успевает за временем. В законе об образовании четко сказано, что разрешаются различные формы обучения, в том числе и экстернат. Готова ли наша система образования реализовать это? Это очень серьезный вопрос. На выходе мы получаем не специалиста, который сможет работать на производстве, а человека, который имеет только представление о работе. Выпускник вуза должен не только знать, но и уметь эффективно применять эти знания. Тогда появится элемент предпринимательства. Этого никто не замечает. ЕГЭ лишь один из  показателей, и он ничего не дает, поскольку образование – процесс и результат этого процесса – воспитание Личности.

Н.В. Шадрина. Здесь звучали в основном мужские голоса. Я учитель с 24-летним стажем. Как только начался эксперимент по ЕГЭ, дети и родители моментально назвали его «ягой». Я считаю, что коль мы создали общество всеобщего потребления, то такому обществу требуются не профессионалы, не мастера, а ремесленники. И ЕГЭ способствует этому. Для чего это делается? Как историк, скажу, что существовавшие в мире прекрасные цивилизации погибли под натиском варваров. Когда развалился Советский Союз, у нас оставалась единственная ценность – школьное и вузовское образование, обладающее конкурентностью в 90-е годы. Мы, учителя, голодные, по полгода не получавшие зарплату, думали, что если рухнет школа, рухнет все самое ценное, чем гордилась Россия, а именно образование. Российское образование давало не только знания, но и воспитывало человека, обладающего высокой культурой и профессионализмом. Сегодня мы разрушаем наше образование «ягой» и сокращением срока обучения в вузе. Возможно, в этом кто-то заинтересован, возможно, это требование времени, когда в век ремесленников не нужны мастера и профессионалы.

Когда в 1970 году я поступала в университет, у нас было благоговейное отношение к преподавателям, к самому учебному процессу. За 5 лет учебы я ни разу не слышала мат. В Томске – я коренная томичка – было единственное место, где штрафовали за маты: набережная реки Ушайки - место извозчиков. Сегодня же мат мы слышим повсюду.

И еще. Я не согласна с утверждением, что учитель получает доплату за принятие экзамена. За 24 года работы в школе я принимала экзамены по 9 предметам и ничего, кроме зарплаты, не получала. Сегодня учитель, принимающий ЕГЭ, получает только зарплату, а вот чиновники получают высокое вознаграждение за то, что пришли в школу и поучаствовали  в этой самой «яге».

А.В. Шеслер. Согласен с тем, о чем вы говорили. Снижение уровня образования не веяние времени, а общемировая тенденция. Думающие люди весьма озабочены этим. Нашим политологам, социологам мы не очень верим. На западе вышла книга Дж. Бьюкенена «Смерть Западу», очень тяжелая книга, обличающая мировую державу – США. Это, по сути, приговор всему западному миру. Один из центральных пунктов обвинения – это нижайший уровень образования, безграмотность целой нации. Предупреждениям, которые еще в начале ХХ века сделал М. Вебер, никто не внял. Он говорил о гибели западной цивилизации. Так что снижение общего уровня образования – общемировая тенденция.

В.В. Тирский. Откуда же у них берутся нобелевские лауреаты?

А.В. Это чужие мозги.

Н.Н. Карпицкий. Я не согласен с этими оценками: ни с теорией заговора, ни с теорией либерального заговора. Меня приводит в ужас то, что творится в нашей системе образования. Все, что происходит, с точки зрения бюрократической логики, является объективной необходимостью. Пока мы не поймем сущность этой логики, наши возмущения бесполезны. Дело в том, что система образования встроена в бюрократическую систему и, соответственно, живет по законам бюрократической логики, то есть все структуры идут к независимости, произволу, а сверху их пытаются регламентировать. К советской школе я отношусь негативно, но там была жесткая регламентация. Нижнюю планку она выдерживала, мы ее принимали. Когда я учился, то считал это ужасным. А сейчас я вспоминаю то лучшее, что было прежде. А потом наступил период полного произвола: оказалось, можно преподавать что угодно. При мощной круговой поруке в вузах можно вместо одного предмета преподавать абсолютно другой, и тебя прикроют коллеги, прикроет ученый совет. И ректор ничего с этим сделать не может. Как бороться в этих условиях со всем происходящим? Создавать новые регламенты?

По поводу ЕГЭ. Его дилетанты создавали. Но, например, ВАК – там люди умные работают. Идет поток диссертаций, как его можно нормализовать? Вводятся новые требования к публикациям, постоянно меняются правила игры. Независимо от интеллекта чиновников решения будут приниматься глупые. А если есть поток диссертаций, нужно ужесточить или придумать новые требования. Ситуация со школьным образованием еще более худшая, потому что там сидят дилетанты. Что им остается делать? Проводить постоянные реорганизации. По этой логике вводят ЕГЭ. Не было бы ЕГЭ, придумали что-нибудь другое, что носило бы неизбежно разрушительный характер. Считаю, в рамках современной бюрократической системы эта ситуация неразрешима. Единственная альтернатива – воспитание правового сознания, правовой культуры, которое вытекает из либеральных ценностей. Необходимо создавать правовые механизмы с участием и под контролем специалистов.

Г.Я. Шапиро. Я отслеживаю явления, которые происходят в области инноватики. Вчерашний доклад на пленарном заседании Г.Е. Симахиной касался проблем, связанных с принятием закона о национальных исследовательских институтах. Отмечу те, которые возникают у предпринимателей. На мой взгляд, этот закон не будет способствовать развитию предпринимательской активности вузов. Конечно, мы , как всегда, можем устроить показуху: создать в каждом вузе 5-6 предприятий, но это будет не тот (должный) уровень. Томская область приняла социальные обязательства по созданию коммерческих структур в вузах. И хотят вузы или не хотят, они должны будут это реализовать.

Посмотрим на реализацию этого закона с точек зрения предпринимателя и инвестора. 1. Планка, которая заложена по проценту учредительства со стороны вуза – 25-30% , - совершенно неприемлема. В мире существует около трехсот тысяч различных инвестиционных и инновационных фондов,  в основном это частные фонды. Ни один частный фонд не будет иметь дело со структурой, в которой доля в государственной собственности составляет 25-30%, так как это практически контрольный пакет. Остальные проценты должны быть разбросаны на трех лиц (вуз, владелец интеллектуальной собственности, инвесторы, предприниматели).

2. Вузы обладают, в соответствии с законом, исключительным правом на интеллектуальную собственность. Опять-таки ни один фонд не будет иметь дело со структурой, если интеллектуальная собственность принадлежит этой структуре, потому что в любой момент вуз может заключить лицензионное соглашение с кем угодно, и аналогичная продукция будет осваиваться другим фондом.

Теперь о снижении уровня образования. Само по себе образование не самоцель. В какие-то моменты развития общества уровень образования снижается, возникает потребность в качественном образовании. В докладе на собрании Национальной Академии наук США президент Б. Обама объявил об учреждении нескольких агентств и поставил цель – создание альтернативных источников энергии. Доклад охарактеризовали как главный вызов России. Эта цель меняет отношение к школьному образованию, к вузовскому образованию и к науке. Эта цель является вопросом жизни и смерти. Если США будут ориентироваться на прежний источник энергии, то они попадут в полную зависимость от других стран. Россия пока сидит на традиционных источниках энергии – нефти и газе, ресурсы которых истощаются. А мы уже заключили контракты с разными странами на много лет вперед. Требуются новые разведки с миллионными инвестициями. Что касается США, то на создание агентств по поиску и освоению альтернативных источников энергии выделяется 150 млрд. долларов, на изменение системы школьного образования - 5 млрд. долларов, увеличивается в три раза число мест в аспирантуре за государственный счет и т.п. То есть вопрос энергетики выдвинут как стратегическая линия на ближайшие 10 лет и, по сути, является главным вызовом России, поскольку у нас другие приоритеты: нанотехнологии, биотехнологии, медицина и пр. Боле того, ученые других стран считают, что это вызов и им тоже. Вывод на поверхности: утечка мозгов, потому что национальные академии наук потеряют свои лучшие кадры, которые будут решать стратегические задачи США. Итак, дело не в системе образования. В США тоже двухуровневая система, мы, кстати, многое копируем у них.

В.В. Тогда почему имеющиеся деньги для научных исследований некуда вложить, да еще без процентов?

Г.Я. У нас есть результаты, которыми интересуются и военные, и ученые из университетов мира. Но мы не можем начать производство. Чтобы создать предприятие, нужна земля. Для согласования необходимо поставить 17 печатей, а 18-я – всё!..  И опять плывешь в никуда. А жизнь проходит. Я благодарен, что конференция затронула эту тему. Очень хорошо, что сегодня на круглом столе звучат мнения разных ученых и специалистов. Необходимо широко заявлять о результатах вашей конференции.

Б.А. Гладких.  Недавно к нам обратился университет Дж. Вашингтона с просьбой провести анкетирование преподавателей. Раз в 10 лет они проводят мониторинг мировой системы высшего образования. Несомненно, результаты анкетирования участников нашего круглого стола были бы весьма интересны, так как взгляды на многие проблемы разнообразны. Ваши традиционные конференции примечательны обсуждением юридических, экономических, психологических проблем образования. Тем не менее, пессимистических взглядов на состояние образования в России я не разделяю. Да, проблем много, но в то, что это какой-то мировой заговор, я не верю. Существует мнение, что мир глупеет, например Америка. У нас в стране доля лиц с высшим образованием составляет 13%, в Америке – 26%, в Англии – около 40%, а в Японии – за 50%.

Ю.В. Карякин.  Вчерашнее пленарные доклады вызвали у меня глубокий интерес. Вспомним, что в начале XX века стали говорить о гуманистической составляющей педагогики, отвергающей педагогический императив. В 70-х годах прошлого века заявила о себе так называемая антипедагогика, исходящая из суждения, что следует применять другие способы образования, из которых исключен педагогический императив, замешанный на принципе «я знаю, потому и учу».

Более 30 лет занимаясь исследованием вузовского образования, его информатизацией, я пришел к необходимости осмысления и обобщения, что такое образовательный процесс, из чего он возникает. Исследования привели к созданию технологии, позволяющей реализовать идеи свободного воспитания в вузовском образовании. В целом метод называется онтогенетическим и заключается в том, что при подготовке учебного курса преподаватель должен разделить содержание курса на две части: 1 –  предмет учебной дисциплины,  представленный в системе понятий; 2 – характеристика уровня сегодняшнего научного осмысления этого предмета.

Это те научные знания, которые мы привыкли трактовать в содержании учебной дисциплины. В разработанном учебном курсе может содержаться также дидактический инструментарий и т.п.

Но этот метод очень трудный. Преподаватель должен уверовать в то, что он не знает предмет, а чтобы занять такую позицию, нужно научиться отделять этот предмет от научных  сведений, от сегодняшнего научного видения этого предмета. Невозможно использовать инновации, не ломая традиции. Инновации затрагивают основы нашего понимания образования. Я четко разделяю понятия «преподаватель» и «педагог». Преподаватель – это профессия, граничащая с мастерством или ремеслом, а педагог – это позиция. Считаю, что образование можно организовать и не с педагогических позиций. Я в этом вижу большую перспективу.

В.В. У меня просьба: в течение двух недель мы будем ждать ваши выступления в письменном виде. После этого отдадим материалы конференции в издательство.

Теперь о сегодняшним круглом столе. Образование не мешок, куда кидают одну дисциплину за другой, и голова студента не вместилище напиханных знаний. Образование – средство обеспечения жизнедеятельности социума. Что социум потребует от нас и будущих строителей этого социума, то мы и будем производить, выполняя его заказы. Считаю некорректным высказывание Валерия Павловича о насильственном  присоединении к Болонскому соглашению. Если внимательно следить за Болонским процессом, то окажется, что никуда мы не спешим, наоборот, делаем мы все очень медленно. И никто нас туда не загоняет. Суть процесса -  в соединении традиций нашего образования, всего лучшего в нем с новшествами, которые дает Болонское соглашение. Поэтому не стоит сразу отвергать идеи докладчика об асинхронном обучении.

Благодарю еще раз всех участников нашей конференции за работу и приглашаю на следующую в ноябре 2010г.